Главная > Архив выпусков > Выпуск 7-8 (Том 2) > Архивы, воспоминания
Зелик АКСЕЛЬРОД
ОСЕНЬ 1915 (БЕЖЕНЦЫ)
1
Измученная мать плетется на вокзал
И к поездам взывает о спасенье.
Бреду за нею, голоден и мал,
В ее слезах и вера и терпенье.
Своих пожитков маме не собрать -
Раскидан по вагонам скарб убогий...
Зачем худые руки простирать
К безмолвной окровавленной дороге!
Куда-то убирают мертвеца,
Слепая пуля пролетает мимо.
Приговоренный вечер ждет конца
И дышит дымом...
2
Только мы отъехали от Вильно -
Мать, не вскрикнув, родила ребенка.
Он ворочался в соломе пыльной
И кричал отчаянно и звонко.
Мы ведем дорожным знакам счет,
Повторяем городков названья...
Поезд замирает и встает.
Долгие минуты ожиданья.
Все тесней сбиваемся в кружок.
Замерзает месяц над дорогой.
Если бы нам кто-нибудь помог,
Приказал бы паровозу: «Трогай!»
Беспросветна, бесконечна ночь.
Лишь кричит малыш неугомонный.
И никто не хочет нам помочь,
Сдвинуть с места сонные вагоны.
3
Молчание. День уходящий затих.
Солнце на нитях висит золотых.
Чтоб люди не плакали, не горевали,
Со всеми, как солнце, прощусь без печали.
И вот за окошком рассеялся дым,
Рукой помахал я и вновь недвижим.
Молчание. День уходящий затих.
Солнце на нитях висит золотых.
4
Свет мелькает под откосом.
Осень поздняя. Мороз.
Слово «смерть» твердят колеса,
Поезд нам беду принес.
Выстрел тишину разрежет,
И опять земля замрет...
Огоньки все реже, реже,
Станциям потерян счет.
5
Ночь долга. Покой. Дремота.
Плач колес. Шуршит солома.
Может быть, горюет кто-то,
Что меня давно нет дома...
Я потру стекло рукою -
Где же прячется рассвет?
И опять глаза закрою
И поникну - дня все нет...
Звездный свет во мраке тонет.
Неподвижен взгляд немой.
Просижу всю ночь в вагоне...
Возвратимся ли домой?
Ночь долга. Покой. Дремота.
Плач колес. Шуршит солома.
Может быть, горюет кто-то,
Что меня давно нет дома...
6
Между первой мольбой и первой слезой
Посветлели далекие звезды.
На себе я почувствовал свет ваш скупой
И дыханье холодное, звезды!
Если громко ты взмолишься -
кто-то придет,
Кто-то горе поймет, кто-то руку пожмет,
Как брат, пожмет.
Если тихо ты плачешь - бездюдно кругом.
Только день кое-как волочится за днем,
День уходит за днем.
Я зову, я молю, чтоб хоть кто-то пришел,
Чтоб ступил на дрожащий, замаранный пол,
Ко мне пришел.
Между первой мольбой и первой слезой
Потускнели холодные звезды.
Согреваюсь я жесткою, голой доской,
Вашей меркнущей ясностью, звезды!
7
Заброшенный вечер. Дорога уныла.
Безмолвствует сердце, тебе все постыло.
И только твердишь ты всю ночь напролет:
«Когда же, когда наконец рассветет?»
Кто лучше, кто хуже - тебе все равно.
Глядишь безразлично в седое окно.
Меж рельсов затерян колес перестук,
И сердцу далекий мерещится друг.
8
Мой путь начинался в скитаньях
По камням кровавым дорог.
Сквозь пули, утраты, страданья
Ползли поезда на восток.
Глубоких снегов покрывало
Дырявил немецкий снаряд.
Война слезы женщин смешала
С песнями русых солдат.
Солдаты в теплушках сидели,
Война их гнала по стране.
Кровавые пятна шинелей
Сушились на солнце в окне.
Мы с детством своим расставались
На станциях, в черной пыли,
Когда бои прорывались
К сердцу русской земли.
Детство мое подгоняли
Пули и поезда.
На ранах камней,
на далеком вокзале
Оставил я детство свое навсегда.
9
Людская память коротка,
Но до сих пор я вижу ясно -
Морозов белая тоска
И выстрел красный.
Все в памяти моей осталось, -
Я вспоминаю в шуме дней,
Как в поездах беда скиталась
По родине моей.
Остывшие я помню руки,
Над полем скорбную луну.
Мы научились в горе, в муке
Любить свою страну. 1923-1924 Перевод с идиша Елены АКСЕЛЬРОД
Назад >
