Главная > Гостиная > Диалог в "ДИАЛОГЕ": С.Аксенова-Штейнгруд и Керен Климовски

ГОСТИНАЯ «ДИАЛОГА» декабрь 2010:

ДИАЛОГ В «ДИАЛОГЕ»

У нас в гостях Светлана АКСЕНОВА-ШТЕЙНГРУД и Керен КЛИМОВСКИ     

Эжен Ионеску утверждал: «...Говоря о себе, я говорю обо всех». Это уверенность гения. Моя задача намного скромнее: говоря о себе, рассказать еще о ком-то, мне незнакомом, но близком по духу.

Светлана АКСЕНОВА-ШТЕЙНГРУД

Творчество для меня не самоцель, а попытка понять саму себя, рассказать о том, что для меня важно, ценно, поделиться тем, что считаю прекрасным или ужасным. Конечно, это все оттого, что мой мир очень зыбкий и ненадежный - с пяти лет. Нельзя полагаться на вещи, на страны, даже на континенты. Остаются люди, собеседники: поэтому любой монолог - это диалог! И это - главное.

Керен КЛИМОВСКИ

 
Светлана АКСЕНОВА-ШТЕЙНГРУД

Керен-Ксюша обвиняет...

(интервью, взятое у дочери)

 
     «Знаешь, в детском садике «была нежной овечкой, в первом классе стала волчонком, а сейчас буду разъяренной волчицей!»

(Из разговора с Керен-Ксюшей, 8 лет)

     ...В последнее время хоть шум подняли! Во всяком случае - в прессе ивритоязычной  встречаются отдельные доброжелатели, которые не только смакуют тревожную статистику роста преступности среди подростков-репатриантов,   количество «русских» учеников, оставивших школы, но и пытаются задать вопрос: лама? Действительно - почему? Годы идут, олим по-немногу   устраиваются, квартирами,   машинами обзаводятся,   некоторые счастливчики даже свой бизнес открывают и находят работу по специальности. Израильской экономике, благодаря количеству и качеству алии, компетентные американские и европейские комиссии невиданный взлет предвещают! А тревога нарастает. Тревога за наших детей. Фразу о том, что большинство из нас в Израиль ради них приехало, истерли до дыр! Но ведь от этого она не перестала быть менее верной. Действительно, ради них...
     Хоть с малышами-то все должно быть в порядке! Подростки - это во всем мире проблема, возраст такой, а тут еще перемена места, языка, обстоятельства неблагоприятные. А маленькие дети и к стране исхода не успели привыкнуть, и язык на лету хватают, и вообще о взрослых проблемах не очень-то задумываются. И вот пришла я в обычную школу, расположенную в приличном районе небольшого, вполне благополучного города и попросила познакомить с образцово-показательной девочкой.   Учительница второго   класса   (кита «бэт») сказала, что у Керен - абсорбция блестящая: лучшая ученица по всем предметам, причем даже по языку иврит, будто сабра! Когда я с Керен уединилась, она попросила ни ее фамилию, ни школу, ни учительницу не называть, потому что «всем только хуже будет, если прочтут в газете и узнают»... Я вначале не поняла, приписала возрасту, в котором любят таинственность, но пообещала и обещание выполняю.
     - Ты давно в стране?
     - В конце мая три года будет.
     - Откуда ты приехала?
     - С Кутузовского проспекта!
     - ?
     - Это в Москве, там, где Триумфальная арка, красивая такая. И панорама Бородинской битвы.
     - Тебя всегда так звали - Керен?
     - Нет, дома меня и сейчас зовут Ксюшей. Ксения я. А когда пошла в школу, стала себе имя придумывать ивритское. И мне понравилось - Керен. Красивое имя. Это - луч. Луч солнца!
     - А Ксюша - не красивое разве?
     - Красивое, но они смеялись, никак не могли правильно произнести его. Даже учительница наша, Эти, не всегда выговаривала. Теперь я и маме, когда она приходит в школу за мной, запретила меня Ксюшей называть. Я только дома Ксения. Я ведь хотела, чтобы дети меня в свою компанию приняли и полюбили. Но это не помогло! Они со мной вражду затеяли.
     - Так уж и вражду!
     - Да, они стали нос затыкать, если я подходила и садилась рядом. Я вначале не понимала, почему. А потом мне объяснили, сказали, что русские - вонючие! .Они мне говорят: «Вонючая русская, убирайся в свою Россию!» И начинают смеяться издевательски, рожи корчить, толкать. А иногда, когда я сажусь, они из-цод меня стул убирают. Или что-то грязное, острое на мой стул кладут.
     - Это в прошлом году началось?
     - Да, но сейчас еще хуже стало.
     - Почему?
     - Потому что в первом классе у нас была Эти. Она строгая, ее больше боялись, чем Яфит. Она их прямо в школе ругала и наказывала.   Например, грозилась, что на переменку не выпустит гулять. И когда очень сильно меня обижали, не выпускала! А Яфит вначале вообще говорила, что нечего жаловаться, что я сама виновата. А потом она их родителям записки написала. Но это не помогло, наоборот. Разве родители их накажут? Они только сами порадуются!
     - Почему ты так думаешь? Если ребенок плохо себя ведет в школе, родители его наказывают.
     - Ну да, если он на уроке хулиганил или с кем-то из израильтян подрался, но не со мной. Если со мной - они даже довольны будут.
     - Ты ошибаешься, по-моему.
     -Нет. Дети ведь не сами это придумали. Они от родителей слышат.
     - А Яфит их не ругает?
     - Однажды они меня довели, и я сильно плакала. А Шани, моя подруга (у нее родители тоже из России, но она здесь родилась), кричала им: «Что вы от нее хотите, оставьте ее, не трогайте». И гладила меня по голове. А дома она легла на диван и долго плакала. Это мне потом ее бабушка рассказала. Бабушка спросила ее, почему она плачет. И Шани ей ответила, что меня жалеет. А я никому больше не жаловалась - ни дома, ни Яфит. Но Шани сказала Яфит, что меня доводят. И Яфит беседу провела. Она меня поставила перед классом и сказала: «Посмотрите, Керен - такая же, как вы. У нее две руки, два глаза, две ноги, она ничем от вас не отличается. В России такие же люди живут». А еще рассказала, как в один класс одна уродка пришла, что-то у нее ненормально было, но дети ее не обижали. А я подумала: это потому, что та была израильтянка.
     - А тебя после этой беседы не перестали обижать?
     - Они Яфит сказали, что ничего плохого не делают. А сами продолжают. Но они не обижают, это намного хуже, это издевательство! Мне очень тяжело, но я сейчас вида не показываю.
     - Но почему над тобой издеваются? Ты ведь хорошо учишься, учителя тебя хвалят.
     - Шани говорит, что они мне завидуют!
     - Но в твоем классе есть ведь и другие дети, которые хорошо учатся.
     - Другие - не из России. Они не хотят, чтобы какая-то русская была лучше, чем они! Когда я красиво рисую, они говорят, что я калякаю. Когда я пою хорошо и учительница музыки меня очень хвалит, они говорят, что я завываю. Ну и на всех уроках так. Я иногда из-за этого так сжимаюсь, что даже неправильно отвечаю. А на кружке по музыке неверные ноты беру. Обо всем, что я делаю, они говорят: «Плохо!» А когда меня хвалят, а их ругают, они на меня просто ненавистно смотрят!
     - А мама твоя говорит, что в школу любишь ходить.
     - Потому что я учиться люблю! И потом - у меня там есть Шани и Моше, У Моше папа тоже из России. A caм Моше - сабра.
     - В твоем классе учится еще один мальчик, который из России приехал. Почему они его не обижают? Может, дело не в том, что ты из России, а в характере твоем?
     - Эли (его раньте звали Костей) тоже вначале сильно обижали, дразнили, как и меня. Но он быстро перешел в их стаю, начал   подхалимничать, чтобы понравиться им. Он громче всех кричит: «Вонючая русская, убирайся в Россию!»
     - Ты считаешь, что поэтому они перестали его обижать?
     - Да. И потом он мальчик, а я девочка. Я вначале слабость свою показывала, плакала, а им только того и надо!
     - Как ты думаешь, почему они тако относятся к тем, кто приехал из России?
     - Они так не только к русским относятся, но и к эфиопам и ко всяким другим, от них отличающимся. Я думаю, что это не детей, а родителей окончательная вина. Всякий народ презирает чужестранцев. Как в России презирали евреев, так тут русских.
     - Но ведь мы не русские, а тоже евреи.
     - Откуда они это знают! Нас все называют русскими! Им никто не. объяснил, что мы тоже евреи и что нам сейчас трудно. Даже Яфит не все понимает.
     - Что ты имеешь в виду?
     - Ну, моя мама очень мало денег получает, а раньше вообще долго не работала. Перед Пуримом, когда всем нужно было купить лишлоах-манот, мама мне тоже купила, даже лучше, чем у многих. Но Яфит потом велела нескольким ученикам еще кое-что купить к празднику. И в том числе мне. А я сказала, что не буду маму просить, потому что у нас мало денег. Яфит ответила: «Передай своей маме, что в Израиле не только берут, но и дают». И все дети засмеялись. А мама мне потом сказала, что я зря отказывалась, и она все купит, потому что не хочет, чтобы я была хуже других. Но Яфит тоже не виновата. Она добрая, просто молодая еще, и старшие ей не объяснили, как нам трудно. Самое главное знаешь, в чем? Они не считают нас евреями! Они думают, что евреи - это только те, кто тут родился!
     - А как сделать, чтобы они поняли?
     - Сами дети не могут этого понять, если взрослые не понимают. Нужно всему народу объяснить! Нужно такой закон издать, в котором будет написано, что мы - евреи и издеваться над нами запрещено. И что мы можем в суд подать за издевательство.
     - Но ведь на детей в суд не подают.
     - Я раньше делала глупо, когда плакала при них. А теперь я этого не делаю. Я больше себя никогда перед ними не унижу. Никогда!
     - Но если ты не плачешь, тебе еще тяжелей.
     - Нет, слезы мне не помогают. Я вначале плакала, потому что еще не готова была. Когда я приехала из Москвы и пошла в детский садик, там не издевались надо мной, там мне хорошо было.
     - Странно. Казалось бы, наоборот: ты ведь еще даже иврита не звала...
     - Так они меня ивриту учили! Это были совсем другие дети. У них сердца были добрые и приветливые.
     - Но ведь это дети из того же самого города.
     - Понимаешь, они еще маленькие были, еще не внушенные!
     - Что это значит - внушенные?
     - Ну, им взрослые еще не внушили, что русских надо ненавидеть. Это они когда в школу начинают ходить и понимать все, что взрослые говорят, тогда и вражда начинается.
     - А в садике ты ни с кем не ссорилась?
     - Так не бывает! Дети ссорятся, конечно, и даже дерутся иногда..Но мы ссорились из-за игрушки или еще чего-нибудь, а но из-за того, что я из России...
     - Значит, вся беда том, что дети взрослеют...
     - Нет, не только в этом дело. Сейчас вообще к русским стали относиться хуже, чем раньше. Слишком много нас понаехало, и им кажется, что мы им мешаем. Да мы и сами тоже меняемся, портимся. В садике я была скромная. А теперь из маленькой, скромной,   симпатичной девочки я превратилась в большую, наглую и дерзкую. Многие девочки в классе говорят, что я наглая. И это правда, я очень наглая стала. Я отвечаю на их наглость! Я уже не ангел.
     - И ты решила, что только наглостью можешь себя защитить?
     - Да!   
     - Но ведь ты сама говоришь, что, когда была милой, к тебе лучше относились. Может, и сейчас стоит стать такой же?
     - Я пробовала! В первом классе я вначале была скромной и тихой, но ко мне относились как... к говну, извините за слово.
     - А сейчас разве лучше?
     - И сейчас так же!
     - Так какая разница...
     - А такая, что теперь я отвечаю им такими погаными словами, что некоторые больше не суются!
     - Но у тебя портится характер. Ты, наверное, и дома стала грубой, а? 
     - Ой, с тобой невозможно говорить! С Шани и Моше или с маленькими милыми детьми я - прежняя Ксюша. А с ними... это ведь стая волков!
     - Однако ты и сама уже не овечка.

1 | 2

Назад >