«Диалог»  
РОССИЙСКО-ИЗРАИЛЬСКИЙ АЛЬМАНАХ ЕВРЕЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ
 

Главная > Гостиная > Евгений Рейн

ГОСТИНАЯ «ДИАЛОГА»

Январь 2011

У нас в гостях дорогой нам гость,

недавно отметивший 75-летний юбилей, автор альманаха «ДИАЛОГ»

известный поэт Евгений РЕЙН

Рада ПОЛИЩУК

АБСОЛЮТНО ГЕНИАЛЬНЫЙ РАССКАЗ

Евгению Рейну - с любовью

Однажды после завтрака в столовой Переделкинского Дома творчества писателей ко мне подошел поэт Евгений Рейн и, приблизив свое лицо почти вплотную к моему, объявил:

Сегодня я написал абсолютно гениальный рассказ. С шести до десяти утра. Пойдем погуляем. Нет, сначала выпьем кофе.

Он был непререкаемо категоричен во всем - от «абсолютно гениальный» до «выпьем кофе». Я безропотно подчинилась. И вот уже часа три мы сидим на огромной лоджии в моем номере, пьем кофе, и он рассказывает невероятные истории о своих встречах с самыми знаменитыми людьми планеты в самых неправдоподобных обстоятельствах. Он говорит с яростным напором и сокрушительной убежденностью. А едва уловив тень сомнения, пробежавшую по лицу собеседника, впивается в него своими черными, пылающими неистовой страстью глазами и говорит медленно и внушительно как гипнотизер:

- Это правда. Я точно знаю.

Попробуй -  возрази. Впрочем, возражать и не хочется.

Он азартный и неутомимый рассказчик, монологист. Впечатление такое, что собеседник ему вовсе не нужен. Только слушатель, причем из первого ряда партера, чтобы иметь с ним контакт накоротке.

Сидя на лоджии, он громко и отчетливо, чуть излишне громко - может быть, в расчете на случайного слушателя, рассказывает одну за другой новеллы из своей жизни, из жизни сильных и великих мира сего. Один случайный слушатель объявился тут же. Это была моя соседка по балкону, журналистка, женщина странная и нервическая. Подойдя к тонкой перегородке, разделяющей наши владения, она визгливо прокричала: «Безобразие! Ни поработать, ни отдохнуть не дают!» Видно ей хотелось сказать еще что-то весомое и резкое, но, так и не придумав ничего более внушительного, она снова коротко взвизгнула: «Безобразие! В Доме творчества!» Но и после этого не ушла в свою комнату, и в узкую щель между кирпичной стеной и перегородкой поблескивал ее круглый голый живот, своей белизной оттеняющий голубоватые трусы и розовый лифчик - она была одета совсем по-домашнему.

Рейн слегка повернул голову в ту сторону, откуда раздался этот всхлип, и на сей раз тихо, но внятно произнес: «Пошла на ...» И невозмутимо продолжил свой рассказ. На соседнем балконе раздался тихий хлопок, будто лопнул приспущенный воздушный шарик, соседка исчезла и больше ни разу не появлялась, будто ее и не было. А Рейн сиживал на моем балконе ежедневно по несколько часов и говорил, говорил.

Однажды он пришел с сумкой, вынул оттуда большую конторскую тетрадь в клеточку и сказал:

-  Сейчас прочитаю тебе свои новые рассказы.

  Не спросил, можно ли, а объявил о намерении и тут же начал читать, громко, что называется «с выражением». Чтение явно доставляло ему удовольствие. Он от души смеялся в тех местах, где было смешно, не потому что нужно было смеяться - ему было смешно на самом деле. Я тоже  смеялась, порой до слез, не потому что он пристально следил за мной, - мне тоже было смешно. Покончив с прозой, он прочитал мне только что написанные стихи, прочитав, с особым наслаждением повторял отдельные строки. Он был откровенно доволен собой. И мне он нравился тоже.

Все тексты - и проза, и стихи - были аккуратно, почти без помарок написаны ручкой в тетрадке. Почему-то это меня очень растрогало - обыкновенной ручкой в обыкновенной тетрадке. Я тоже так пишу - ручкой в «общей» школьной тетради в клеточку и тоже без помарок, если «пошло», если мы с текстом нашли друг друга. Правда, оказалось, что Рейн переписывает тексты и то, что я увидела - это чистовик. Но все равно же - переписывает ручкой в тетрадку, а не на компьютере с лазерным принтером и сканером. Родная душа.

Хотя у него компьютер есть, а у меня нет и, судя по некоторым признакам, о которых не будем упоминать ни к месту, не предвидится в обозримом будущем. Рейн же купил компьютер много лет назад в Америке, где заработал чтением лекций 24000 долларов (сумма прописью - двадцать четыре тысячи). Его делами занимался тогда Бродский, что и обусловило повышенные гонорары. 3000 долларов (три тысячи) он сразу же потратил на компьютер, еще пару тысяч - на шесть (или шестнадцать - точно не помнит) костюмов и тридцать (или сорок восемь) кашемировых джемперов и пуловеров, которые по сей день загромождают его гардероб. Не потрудившись израсходовать оставшиеся деньги, он привез их на родину, где тут же случилась обвальная инфляция, и все, не потраченное за океаном, пропало.

Я это знаю точно, от самого Рейна. Откуда еще?

Впрочем, знаю не я одна. Во-первых, он наверняка многим поведал эту печальную историю. Во вторых, не следует забывать о  случайном слушателе, об эхе, резонансе, молве и прочих сопутствующих Рейну явлениях.

В конечном счете случайным слушателем оказывался всякий, кто попадал в радиус распространения звуковой волны, несущей голос Рейна. Он не говорил -  он выкрикивал каждое слово, как бы подчеркивая тем самым значимость или значительность любой мелочи, любой детали. Превосходные степени преобладали. Речь шла только о самом богатом на планете, о самом великом, гениальном, выдающемся, красивом, умном, образованном - ученом, музыканте, аферисте, поэте, шлюхе, кинозвезде (мужчине или женщине), архитекторе, зеке, чекисте.

Костюм ему шил гениальный портной, зубы лечил выдающийся стоматолог, в школе учил арифметике самый известный ленинградский педагог. А если о себе, то: «Я лучше всех в мире знаю русскую поэзию, я ее читал с шести лет, ежедневно». Но это и понятно - Рейн же. Но: «Я был первым щеголем обеих столиц, я в моде понимаю все... Я самый главный петербурговед в мире, могу ответить на любой вопрос о Петербурге... Я смотрел все выдающиеся фильмы мирового кинематографа... Я лучший знаток кулинарии...» И - так далее.     

Ему было скучно в Переделкине. Его мощный темперамент не вписывался в монотонный уклад Переделкинской жизни  с четким расписанием завтраков, обедов и ужинов, с посиделками на скамеечках, с тихими, неспешными интеллектуальными беседами, с медленным дефилированием по тенистым аллейкам - пять минут в одну сторону, к заросшему тиной прудику, пять минут - в другую, к колоннаде старого корпуса. Наверное, он чувствовал себя гепардом, загнанным в вольер. Ему нужны были воля, простор, бесконечность.

Он совершал ежедневные и ежевечерние набеги на ближайшие писательские дачи, навещал друзей и все говорил, говорил. Иногда я ходила с ним и слушала повторы сюжетов, которые он щедро разбрасывал направо и налево, ничуть не заботясь о защите своего авторского права. Частенько я ловила его на несоответствии деталей, но новая подробность так эффектно вписывалась в контекст повествования, что уличать его в неточности не хотелось. Какая разница  -  десять или пятнадцать рублей стоил в семидесятые годы один больничный день писателя. И какое, в сущности, имеет для всех нас значение   - двести или триста тысяч долларов стоила белая соболиная шуба самой богатой женщины Америки, которую (шубу) Рейн и Довлатов чуть не украли.

Главное - не украли и нам не придется никогда краснеть за дорогих нашему сердцу литераторов. А может быть, осмелюсь предположить, не было никакой шубы, и никогда не целовал Евгений Рейн левую грудь Джины Лоллобриджиды, застрахованную почему-то на сумму, меньшую, чем правая - всего на пятнадцать миллионов долларов.

 Может быть.

Все истории Рейна изобилуют невероятными деталями и подробностями. Каков человек - таковы и обстоятельства, которые вокруг него складываются. Иногда он сам чувствует, что «перебрал» и резко, на полуслове оборвав себя, печально и торжественно говорит:

-  Клянусь памятью моей мамы, так было.

Говорит искренне, ничуть не кощунствуя, говорит, защищая свое право на вымысел во имя правды. И в этот момент я ему верю.

Для чего ему лгать и выдумывать? То есть - для чего ему специально лгать и выдумывать? Ему нужен театр, зритель, партнер, действо - так жить интереснее. Он актерствует, играет роль, не гнушаясь никакими средствами для достижения максимальной достоверности.

Что тут предосудительного?

Конечно, проще было вовсе не заходить в дорогой бутик в центре Парижа, потому что денег не было не только на изысканный костюм, но даже и на один новейшего образца галстук. Конечно, проще было бы не примерять один за другим пиджаки и костюмы, а после со вкусом и знанием дела подбирать к ним сорочки, потому что роскошный черный страусовой кожи бумажник был категорически пуст. Еще проще было бы, отобрав все покупки и договорившись с продавцом об оплате потом - "tomorrow", больше никогда не появляться в этом бутике. Но - игра, но - роль, сюжет, партнер, в конце концов. И вот последний аккорд - что, де, проигрался на скачках и, увы, - неплатежеспособен. Бессовестное вранье и самая что ни на есть правда - ведь денег на покупки действительно не было.

Актерские способности Рейна дают основание предполагать, что это был не дурной спектакль. И осталась мечта - когда-нибудь непременно купить в этом магазинчике хоть что-то. И главное - есть прекрасный сюжет для еще одной абсолютно правдоподобной истории.

В самом деле, кому охота слушать нытье соотечественника, который бродил без денег по Парижу, с унынием и завистью разглядывая витрины, но так и не рискнул зайти ни в один магазин. Тоска! Стоило ли ради этого ехать в Париж да еще и делиться с кем-то своими жалкими впечатлениями.

Нет, это не для Рейна. Я точно знаю.

В этом меня убедили наши каждодневные переделкинские прогулки и посиделки. Я не видела, как он спит и пишет, и не все было им прочитано вслух, но я научилась верить Рейну. Да и какая мне разница - выдумывает он или говорит правду. Он - гениальный рассказчик и гениальный актер.

 И я включилась в его игру. Меня вполне устраивала моя почти бессловесная роль, в нашем театре он был бенефициантом. Его энергетического запаса в те августовские дни хватало с лихвой на всех.

А подыграть ему ничего не стоило.

- Давай заведем роман, пусть все нам завидуют, - заявил он громогласно, стоя посреди столовой, и его рокочущий баритон, ударившись о стеклянные стены зала, пролетел над всеми столиками.

- Давайте, - радостно откликнулась я, и голос мой дрогнул, будто не могла поверить, что сбывается моя мечта.

Неплохо получилось.

Или другой эпизод. Идем по аллее, навстречу Липкин. Рейн говорит доверительно:

Семен Израилевич, это моя любимая женщина.

Липкин реагирует мгновенно:

И эта тоже?

-  Я люблю ее давно и безответно, - поверяет Рейн с такой неизбывной печалью, что слезы невольно подступают к моим глазам.

Так зарождается основа его правдоподобных историй: можно точно назвать место, время, участников событий,  тут -  максимальная степень достоверности. Даже свидетелей нетрудно отыскать. А сама история накладывается на эту канву свободно, размашисто, вдохновенно, легкими сочными мазками  - играет воображение, рождается вымысел, круто замешанный на правде. И никто уже, и даже сам Рейн, не отличит быль от небыли.

Да и так ли это важно, если сложился абсолютно гениальный рассказ.

Переделкино, 1997 

1 | 2 | 3

В Гостиную >

БЛАГОДАРИМ ЗА НЕОЦЕНИМУЮ ПОМОЩЬ В СОЗДАНИИ САЙТА ЕЛЕНУ БОРИСОВНУ ГУРВИЧ И ЕЛЕНУ АЛЕКСЕЕВНУ СОКОЛОВУ (ПОПОВУ)


НОВОСТИ

4 февраля главный редактор Альманаха Рада Полищук отметила свой ЮБИЛЕЙ! От всей души поздравляем!


Приглашаем на новую встречу МКСР. У нас в гостях писатели Николай ПРОПИРНЫЙ, Михаил ЯХИЛЕВИЧ, Галина ВОЛКОВА, Анна ВНУКОВА. Приятного чтения!


Новая Десятая встреча в Международном Клубе Современного Рассказа (МКСР). У нас в гостях писатели Елена МАКАРОВА (Израиль) и Александр КИРНОС (Россия).


Редакция альманаха "ДИАЛОГ" поздравляет всех с осенними праздниками! Желаем всем здоровья, успехов и достатка в наступившем 5779 году.


Новая встреча в Международном Клубе Современного Рассказа (МКСР). У нас в гостях писатели Алекс РАПОПОРТ (Россия), Борис УШЕРЕНКО (Германия), Александр КИРНОС (Россия), Борис СУСЛОВИЧ (Израиль).


Дорогие читатели и авторы! Спешим поделиться прекрасной новостью к новому году - новый выпуск альманаха "ДИАЛОГ-ИЗБРАННОЕ" уже на сайте!! Большая работа сделана командой ДИАЛОГА. Всем огромное спасибо за Ваш труд!


ИЗ НАШЕЙ ГАЛЕРЕИ

Джек ЛЕВИН

© Рада ПОЛИЩУК, литературный альманах "ДИАЛОГ": название, идея, подбор материалов, композиция, тексты, 1996-2024.
© Авторы, переводчики, художники альманаха, 1996-2024.
Использование всех материалов сайта в любой форме недопустимо без письменного разрешения владельцев авторских прав. При цитировании обязательна ссылка на соответствующий выпуск альманаха. По желанию автора его материал может быть снят с сайта.